Monday, November 03, 2008

РАЙСКИЯ ПРОГУЛКИ БОЛЯЩЕЙ

води пером
ногами шаркай
как будто жарко

не жди паром
не стой под паром
не жди подарков

а как шаром
покатишь с горки
пустой, как гром,
свой вздох негорький

и, смерть поправ,
умрёшь недаром:
настойка трав
варенья варка
25.Х.2008


ни троп, ни троп
не ищешь в парке,
ни Парок нити.

торопишь их в тревоге,
в запарке просишь:
не тяните!

и тянешь, еле тянешь ноги,
на холм взбираясь.
взберёшься, вспомнишь об отваге,
и втянешь воздуха сироп,

как новостройки, сиры, наги,
раствор вбирает купороса.
роятся мошки над укропом,
над купырём и на бумаге.
26.Х.2008


он прав, нет прав
у той болезни
высокой. прорв
закон железней.

пускай её рисунок слёзный
забудется
ещё при жизни.

в зобу – дыханье, за зубами -
три языка
неверных слизня,

четыре кляпа для каверны
и деться некуда. полезней
не называть ту скверну
«скверной».
30.Х.2008


восход, наверно, серной
вставал, газелью, ланью.
не встать такою ранью.
закат какой-то серный.

газетный, жёлто-серый.
наверно, будет ветер.
проверена примета.

конечно, будет вечер
сребряно-чёрной зернью
черно-кристальной гранью.
и кончено об этом.

тем, кто встаёт так поздно,
не подаёт господь ни длани,
ни советов.
30-31.Х.2008


клянись брадою бафомета
иль не клянись,
посмотришь вниз,
посмотришь ввысь:

в опале здесь
повисла
пыльная, немая
и палевая взвесь.

и ты опалового света
седою захлебнувшись гущей,
обряду подчиняя мысль,

не молвишь, языки ломая:
bread наш насущный
даждь нам днесь.
31.Х.-1.XI.2008


питай надеждою на дождь
небо плоское как пита,
небо круглое как ложь,
непреложное как жито,

в серой крупке
птичьих стай.
не считай закаты, чтица
мелких поднебесных тайн.

неизжита эта хворость.
не пытай её на хрупкость,
поджигая лупой хворост:

лопнет бледная скорлупка
та, что выбрана навырост,
но не вылупится птица.
1.XI.2008

Tuesday, October 14, 2008

ПАМЯТИ ВСЯКОГО ЖАСМИНА

Image Hosted by ImageShack.us

нарушенная
но кроме нее ничего не слышу
в стадии борьбы с раскуроченным криком "ура!"

правила здесь, ясмины и логика бессильны
то там, то бел, то бел,
то приступать лучше с третьей попытки

случилось то, чего хотела
не тогда, но хотя бы
не то, но тоже

ожил тот – белый – свет
воскового псевдо-апельсина
мнимого больного флер д'оранжа

отблеск кипенной тяжбы
древесного тела с ибн синой
без минеральной подпитки

стела мясным мухам
прошедшим пытки
и другим, павлиньим и синим

грань же между сбывшимся и небывшим
в определителе растений:
голова садовая: филадельфус

в парандже тени
эльф отцветшего куста
снятого молока головы

случилось то, чего хотела
стало тихо

-13.X.2008

Friday, July 25, 2008

ПАМЯТИ ДРУГОГО ШИПОВНИКА

Шиповник, правда, больше не цветёт.

так оно всё безлично
та ли другая
ли
чинно
всех не по росту разложат
под облаками суглинка
руконожка моя собака
что с тобой было допрежде
я никогда не узнаю

егда поезд приидет
о багаже не спросят
время пути отменят
и подрасти не успеешь

срезать собачью розу
истолочь растереть и плюнуть
через плечо три раза
как только уколот пальчик.
бестолочь, неужто не чуешь
ту, что палачит и плачет
в той, что воскреснуть не чает

---
что с тобой было после
я не смогу не помнить
другая моя собака
первая моя собака

2 мая 2008

ПАМЯТИ ШИПОВНИКА

пять лепестков на пальцах пересчитать не сумела
смела муслиновый мусор
с колен и - за пяльцы несмело

но за мулине сомлела
спать захотелось так не вовремя так внезапно
она ещё мусолила какие-то обрывки мыслей
перебирала как на шее бусы
«пить», «помнишь», «вопишь», «вопьётся»
а над нею уже нависли
заросли рос и зорь запах
сто лет залпом

24 июля 2008

Monday, July 21, 2008

ПАМЯТИ БАГРЯНИКА

Листья опадающие, круглые, тупые, цельнокрайные,
при основании глубоко сердцевидные



прель сора
жатый шёлк и удивляться: деревьев нету первого куплета
нет первыя строфы
нет дерева иудова
ег
о нет!

не лето же, апрель

пунктиром молока проносится
и смолк
небесный монорельс

а всё в асфальт впечатано графы расхода
и нет его!

и то, что под ногами
уже не древо Иудеи
не Arbre de Judée
не Judas tree
не слов удел
- сотри –
недеяния след
не доля свалок
а дурная слава
дурная кровь
и диво дивное
людей

то по-белу лилов
то – по-лилову ал
тот чёрный нал
той памяти улов

бессмертно все, что сам по пустякам
ты вспоминал я забывала

30.VI.2008, 2.VII.2008, 17.VII.2008


Ratisbonne, Judas tree

Wednesday, July 16, 2008

+++

все-таки приснится

суглинок, снег и не слышал
шел, я и суглинок
жёлтый снег
бурый снег
серый
серный
костяной
деревянный
нэцке тисовой синицы
прядают с тихого неба
падают с тихою негой

было ясно, что не доходят
- только я только -
и-мэйлы

и-цветки
так естественно перейти к ним
меловые немощные соцветья

слухом её с другой стороны в письмах
стали последняя зима оловянные запчасти
издержки стиля
мелкие несчастья
где он способен открыть рот
и-наконец
сказать слово
инако

26.VI.2008

Sunday, June 29, 2008

+++

тень на стену приходит и ложится
с больной извёсткой, не на брёвна детства, не на обои недетской.
бетонная пристройка, не изба ведь и не коммуналка.
надбровною от любопытства приподнялось окно за ставней.
гудёт компьютер однотонно.
но ночь на ровном этом звуке
не избавить
от себя. от ночи.
прикинуться сестрой, которой нет
и не было и, может, и не будет?
но-но! исход один забаве.
извод один – да как не извести! –
испод один – забывчивость.
не память.
мне кажется, что вовсе откровенна.
хоть и не исповедь.
а всё же кров и дом.
и Word в работе.
и тучи комаров.
и двор, который обернулся садом,
как соль, что обернулась на содом,
представившись женою и стыдом.
дверной проем, что притворился дверью,
и тьма радиограмм,
себя представившая стадом,
не стаей – так! – мышей летучих.
приём - приём - как слышно - я – ушан.
вас слышу - я – ушанка.
но исподволь слетелись
петéльки с петлями на пуговицы слов
и лепет затянулся.

24.VI.2008

Tuesday, April 29, 2008

Опрос "Воздуха": Русская поэзия в диалоге с зарубежной

1. Прежде всплески поэтической активности в России неизменно были связаны с обостренным интересом к новейшим событиям в жизни поэзии других стран. На протяжении последнего полувека это, в общем и целом, не так – и, в частности, сегодня интерес к новейшей зарубежной поэзии в поэтическом сообществе весьма невелик. В чем тут, на Ваш взгляд, дело и как Вы к этому относитесь?

Иерархичность сознания, искусственно поддерживавшаяся в гражданах Советской империи, как ни странно, оказалась неистребима. Двадцать лет перестройки, оттепели, постсоветского существования, как их ни называйте, прошли даром. В целом, российские литературные круги (на воде) оказались неспособны справиться с изобилием и разнообразием. Одних архивов им хватило, чтобы захлебнуться. Чтобы хоть как-то совладать с наплывом авторов, писавших все семьдесят лет советской власти в эмиграции, некоторым потребовалось даже возродить ненадолго позабытую лексику («не с теми я, кто предал землю») и деление на наших и ваших. Что тут говорить о современниках, тем более, современниках, пишущих «не по-русски»...
В то же время, было бы чудовищной несправедливостью рассуждать об этом исключительно «в общем и целом». В разговорах о поэзии это вообще не лучший метод. Если уж речь идёт о полувеке, как не вспомнить Бродского, Айги, Савелия Гринберга, не назвать Драгомощенко, Горбаневскую, Гандельсмана, Кузьмина, Карпинскую, Мартынову, Захарову, Плакса, Скандиаку (прошу прощения, если кого-то пропустила). Да, их опыт открытости стоит особняком в почти монолитном строе неприятия и, хуже того, отсутствия малейшего любопытства, о возможной причине которого я сказала вначале, но по счастью, монолитность определяет в поэзии гораздо меньше, чем хотелось бы думать её сторонникам.
Кстати, как раз в этом, вероятно, кроется и вторая причина: прошли те времена, когда в поэзии возникали течения, претендовавшие на некий эстетический абсолют. При переносе на почву иного языка они иногда менялись до неузнаваемости (как это случилось с французским символизмом и итальянским футуризмом в России). Самым важным в такой ситуации становилось новое название, новое слово, но не новые слова. Нынче такой переносной истины никто не предлагает. Контакт с поэзией чужого языка, с её не встраивающимися в общий хор голосами требует более личного, тонкого, внимательного вслушивания.

2. Насколько вообще, с Вашей точки зрения, правомерно говорить о мировом контексте и единых закономерностях развития применительно к виду искусства, который в большей, чем все иные виды искусства, степени опирается на особенности национального языка?

Не то, чтобы неправомерно, но неплодотворно. И я с сожалением наблюдаю за едиными закономерностями в том, что нам пытаются выдать за иные виды искусства. В то же время случаются удивительные параллели. Так, например, я узнала о существовании нью-йоркской language school всего несколько лет назад, хотя сама к тому моменту уже лет двадцать занималась чем-то, безусловно, родственным этому направлению. В то же время, мой друг, израильский поэт Зали Гуревич, прочитав мои переводы Рубинштейна и Пригова на иврит, был поражён созвучием «московского концептуализма» своим собственным поискам. Думаю, что при желании, ряд таких неслучайных случайностей мог бы быть продолжен.

3. Лично в Вашей читательской и творческой биографии отпечатались ли какие-либо встречи с зарубежной поэзией последнего полувека?

Да. Назову только четверых: в поэзии на иврите это Авот Йешурун и Хези Лескли (хотя я и не могу назвать этих израильских поэтов представителями «зарубежной поэзии»), а в англоязычной поэзии - американец Дэвид Шапиро и канадка Анн Карсон.

№1, 2008

Monday, January 28, 2008

ПЕСЕНКИ ПОГОДНЫХ УСЛОВИЙ (II)

I

II ПЕСЕНКА ПРОТЕКАЮЩЕЙ КРЫШИ

ворона
сидит на антенне.
в короне
из ливня и тени,

на спице
клубком из терна -
над черепицей –
нечерным.

распустят
ручьем колючим,
из устья
выловят ключик,

которым
без проволочек
накормят
пробел и прочерк,

которым
клюву откроют
повторы
мушиного роя,

занудны
его повторенья
простудно-
машинного тренья:

«Карманник
с картографом в карты
в романе
играл на кокарды.

Кутёж их:
картофель в картузе.
Картёжника
карла мутузит».

невзрачней,
чем череп барона -
ни ворон, ни грач, ни
ворона

не смогут
припомнить, побыв в ней,
не смога
корону, но ливня

и тени,
густой, непробудной,
хотений
и жаждущих будней.

неярко
сияет корона.
не каркай
на тени, ворона.

накаркай, ворона,
нам дождик
без крова, без кроны,
без тождеств

меж кровью
И почвою влажной
но вровень –
как важно с неважно.

хоронится,
глядя наивней,
в короне
из тени и ливня.

24-26.I.2008

Saturday, January 19, 2008

ПЕСЕНКИ ПОГОДНЫХ УСЛОВИЙ (I)

ПЕСЕНКА СУХОГО ИЕРУСАЛИМСКОГО МОРОЗЦА

Там, за дождём,
есть жизнь иная,
которой ждём
и ждём, стеная.

Там, за идём!
идёт вожатый,
а за вождём –
лишь воздух жатый

свои полотнища полощет
дорогой стелется тугою
там всё не плоше и не площе,
там всё - другое.

Из той страны
нам слово дали
от рам тройных
и слова «дали».

Из-за стены,
из-за гардины
дождя странны
или едины

слова посулов и обетов -
совсем неважно,
когда наобещал себе ты
недолгий дом и путь отважный,

но за плечом
есть обещанья,
где ни при чём
ни долг, ни тщанье.

Там за дождём –
Нам дождь обещан
И он как дом
Оконцем блещет.

17-18.I.2008