Опрос "Воздуха": О поэтической традиции

Отношения современной поэзии с более ранней традицией – болезненная точка в критическом и читательском сознании: и отрыв от нее, и чрезмерная близость к ней прочитываются как обман ожиданий. Что для Вас поэтическая традиция – нечто цельное, мозаика фрагментов, расходящиеся и конкурирующие линии? Как Вы себя с ней соотносите – в большей степени через притяжение или через отталкивание? Если экстраполировать в будущее – в какую традицию, настраивающую на какое отношение к себе, может отстояться современный этап русской поэзии?

Чтоб не впасть в противоречие, оперируя столь амбивалентным понятием, я прежде всего заглянула в толковый словарь:
1. Традициями называют исторически сложившиеся ценности.
2. Традициями называют устойчивые ориентиры в деятельности, нормы в поведении или общении.
3. Если что-либо происходит, делается по (доброй) традиции, то это означает, что какое-либо действие является обычным, привычным для многих поколений людей, не вызывает у кого-либо возражений, сомнений и т. п.
4. Если что-либо имеет давние традиции, то это означает, что это явление не является чем-то новым, существует давно и т. п.
5. Если что-либо делается в силу (укоренившейся) традиции, то это означает, что какое-то явление, способ совершения какой-либо деятельности очень устойчивы, не поддаются изменениям, новшествам и т. п.
6. Традицией называют сложившиеся за длительное время правила в поведении, в общении.
7. Если что-либо вошло в традицию, стало традицией, то это означает, что какая-то деятельность стала привычной, обычной.
8. Традицией называют повторяемую кем-либо норму создания или исполнения чего-либо, образец для подражания в искусстве, литературе и т. п.
9. Если что-либо проводится, делается в лучших традициях чего-либо, то это означает, что какое-то мероприятие проводится, какая-то деятельность производится кем-либо образцовым, наилучшим способом, в соответствии с накопленным предыдущими поколениями опытом и т. п.
10. Традицией называют устойчивое направление в какой-либо области знаний, творческой деятельности и т. п.
(Д. В. Дмитриев. Толковый словарь русского языка, 2003.)
Уже из простого перечисления видно, что слово это в большинстве своих значений к поэзии не то что не может, но не должно иметь никакого касательства.
Крайне редко я бываю столь безапелляционна в своих утверждениях, но сказанное ниже – мое credo:
ничему, что является обычным, привычным для многих поколений людей и не вызывает у кого-либо возражений, сомнений и т. п., ничему, что устойчиво, не поддается изменениям, новшествам и т. п., ничему, что повинуется правилам, что не является чем-то новым, что повторяется кем-либо как норма создания или исполнения чего-либо, как образец для подражания в искусстве, литературе и т. п., в поэзии не место.
Пугает, когда творчество классика провозглашается единственно возможным каноном, страшнее, когда творчество живого поэта начинает определять чьи-то традиции, хотя тут есть еще время переменить имя, фамилию, адрес, язык, пуститься в бега, во все тяжкие, в пляс (как Давид перед ковчегом) и заново искать свои слова. Но совсем страшно, когда поэт становится собственной традицией, превращая даже прежние свои стихи – ретроактивно – в поэтическую продукцию, на которой стоит его trademark.
Все это идеально иллюстрируют словарные примеры (к пунктам 4 и 5):
Двойная система бухгалтерского учёта имеет давние традиции.
В армии неохотно отказываются от штыков в силу традиции.
Но остается первое определение: традиция как «исторически сложившиеся ценности».
Я далека от того, чтобы принимать исторические ценности в штыки. Правда, против эпитета «сложившиеся» у меня есть возражения.
Сомнительно, что кого-то порадовал бы калейдоскоп, если бы перетекание цветных осколков остановилось навсегда – пусть и на самом удачном их сочетании. Да и кто возьмется определить, какое из «сложившихся» сочетаний – самое удачное?
Поэтическая традиция строится из бесконечного числа индивидуальных авторских традиций и отнюдь не является чем-то статичным и закостенелым. Для меня она изменяется не только с каждым новым узнанным поэтическим голосом, но и с каждым новым прочтением классики и с каждым написанным мной стихотворением.
Калейдоскоп – вот наиболее точная метафора поэтической традиции и наиболее подходящий инструмент для оттачивания поэтической оптики. Хотя бы потому, что глаз смотрящего – как раз тот осколок, который еще остается вне сложившегося узора. Именно с этим связано и единственное ограничение возможностей такого зрения – оно может быть обращено только в прошедшее и определять настоящее, но не будущее наблюдателя.
Отказавшись от направленной в прошлое подзорной трубки, поэзия терпит крушение и поэты идут ко дну на своих самодельных плотах. То же самое происходит и тогда, когда подвижные узоры принимают за навигационную карту.

№18 (4, 2010)